Р., осужденный в 2005 г. к 6 годам лишения свободы за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью по ч. 1 ст. 111 УК РФ, в октябре 2009 г. был освобожден от отбывания наказания условно-досрочно. В ноябре 2015 г. им было

Р., осужденный в 2005 г. к 6 годам лишения свободы за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью по ч. 1 ст. 111 УК РФ, в октябре 2009 г. был освобожден от отбывания наказания условно-досрочно. В ноябре 2015 г. им было совершено новое преступление – разбой, предусмотренный ч. 1 ст. 162 УК РФ. Выступая в суде в прениях сторон, государственный обвинитель настаивал на том, что в действиях Р. имеются признаки опасного рецидива преступлений, поскольку с момента условно-досрочного освобождения Р. от отбывания наказания не прошло восемь лет, а, следовательно, он совершил новое тяжкое преступление, имея непогашенную судимость за предыдущее преступление той же категории (п. «г» ч. 3 ст. 86, п. «б» ч. 2 ст. 18 УК РФ). Защитник Р. с доводами государственного обвинителя не согласился, полагая, что судимость Р. была погашена еще в октябре 2015 г., т.е. по истечении шести лет с момента условно-досрочного освобождения от наказания, как того требует редакция п. «г» ч. 3 ст. 86 УК РФ, действовавшая на момент совершения Р. соответствующего преступления. 

Дайте оценку высказанным предложениям и доводам. Какое решение по данному вопросу должен принять суд?