Прочитайте описание конфликта. Определите субъектов конфликтной ситуации, объект конфликта, подробно перечислите деструктивные действия участников конфликта и их результаты, ... Прочитайте описание конфликта. Определите субъектов конфликтной

Прочитайте описание конфликта. Определите субъектов конфликтной ситуации, объект конфликта, подробно перечислите деструктивные действия участников конфликта и их результаты, опишите исход конфликта. При описании деструктивных действий участников хорошей формой представления является таблица.

Фрагмент для анализа:

«Фрэнк надеялся, что в машине Эйприл сядет рядом и он обнимет ее за плечи, но она сжалась в комочек и, притиснувшись к дверце, смотрела в окно на мелькавшие огоньки и тени. Тараща глаза и покусывая сжатые губы, Фрэнк рулил, переключал скорости и, наконец, сочинил фразу:

— Знаешь, в этом спектакле ты была единственным живым человеком. Ей-богу. Я серьезно.

— Ладно, спасибо.

— Просто не надо было связываться с этим дурдомом, вот и все. — Фрэнк расстегнул тугой воротничок, чтобы вздохнуть свободнее и одновременно напитаться чувством зрелой умудренности, исходившим от шелкового галстука и вискозной рубашки. — Ох уж я бы вздул этого… как его?.. Режиссер-то?

— Он не виноват.

— Ну тогда всю эту свору. Где только были наши мозги? Главным образом мои. Ты бы ни за что к ним не сунулась, если б мы с Кэмпбеллами тебя не уломали. Помнишь, как мы узнали об этой затее? Ты еще сказала, что, вероятнее всего, они окажутся сборищем идиотов. Да, зря я не прислушался.

— Хорошо, только можно больше об этом не говорить?

— Конечно, можно. — Фрэнк хотел похлопать жену по коленке, но та была слишком далеко. — Разумеется. Просто я не хочу, чтобы ты переживала, вот и все.

Уверенно и плавно он вывел машину с ухабистого проселка на твердую прямизну шоссе № 12, чувствуя, что и сам наконец обрел почву под ногами. Свежий ветерок взъерошил его короткую стрижку и остудил мысли, после чего фиаско «Лауреатов» предстало в своем истинном виде. Оно не стоило того, чтобы трепать себе нервы. Разумные люди не тратят душевные силы на подобную ерунду и всякие другие нелепости смертельно скучной работы и смертельно скучной провинциальной жизни. Финансовые обстоятельства могут швырнуть человека в эту среду, но важно, чтобы она его не засосала. Главное — всегда помнить, кто ты есть.

— Потому что оно того не стоит, — говорил Фрэнк, на последней миле шоссе позволив стрелке спидометра в голубой подсветке заскочить за отметку «60».

Почти приехали. Сейчас они выпьют, Эйприл немного поплачет, и ей станет легче, они посмеются над всей этой историей.

— Я к тому, что довольно-таки тяжело обитать среди этих чертовых провинциалов… чего уж греха таить, Кэмпбеллы в их числе… и не принимать близко к сердцу, когда всякий недоумок… Что, прости?

На секунду Фрэнк оторвал взгляд от дороги и был ошарашен картиной в освещении приборной доски: Эйприл зарылась лицом в ладони.

— Я сказала: да. Пожалуйста, Фрэнк. Ты можешь помолчать, пока я окончательно не рехнулась?

Фрэнк резко затормозил и, съехав на песчаную обочину, выключил двигатель и фары. Затем подвинулся на сиденье и обнял жену.

— Нет, пожалуйста, Фрэнк, не надо. Не трогай меня, ладно?

— Малыш, я просто хочу…

— Отстань! Оставь меня в покое!

Фрэнк вернулся за руль и включил фары, но руки отказывались заводить мотор. Он немного посидел, прислушиваясь к барабанному бою крови в ушах, и наконец выговорил:

— Меня поражает вся эта хренотень. Знаешь, ты неплохо разыгрываешь мадам Бовари, но все же я хочу кое-что прояснить. Первое: не моя вина, что спектакль — говно. Второе: я абсолютно не виноват, что актрисы из тебя не вышло, и чем скорее ты забудешь об этой дребедени, тем будет лучше для всех. Третье: я не гожусь на роль бессловесного и равнодушного муженька-провинциала, которую ты мне навязываешь с тех пор, как мы сюда переехали, и черта с два я на нее соглашусь. Четвертое…

Эйприл выскочила из машины и побежала вперед — быстрая, изящная, чуть полноватая в бедрах. За мгновение до того, как броситься следом, Фрэнк подумал, что она хочет покончить с собой (в такие минуты Эйприл была способна на что угодно), но ярдов через тридцать она остановилась в придорожных кустах под светящейся вывеской «ПРОЕЗДА НЕТ». Тяжело дыша, Фрэнк неуверенно встал поодаль. Эйприл не плакала, просто отвернулась.

— Какого черта? — выдохнул Фрэнк. — Чего ты выкаблучиваешь? Иди в машину.

— Нет. Не сейчас. Дай мне минутку побыть одной, ладно?

Фрэнк вскинул руки, но сзади заурчал мотор, показались фары приближающейся машины, и тогда, сунув одну руку в карман и сгорбившись, он принял нарочито небрежную позу. Мазнув фарами по вывеске и напряженной спине Эйприл, машина проехала, и вскоре ее хвостовые огни растаяли, а шорох шин, перейдя в тихое жужжанье, смолк. В черневшем справа болоте во всю мощь надрывались квакши. Впереди, в двух-трех сотнях ярдов, над телефонными проводами вздымался курган Революционного Холма, с вершины которого дружелюбно подмигивали венецианские окна домов. Где-то там жили Кэмпбеллы, которые сейчас могли оказаться в одной из машин, замаячивших на шоссе.

— Эйприл! Никакого ответа.

— Может, лучше поговорить в машине, а не бегать по трассе?

— Тебе не ясно, что ли? Я не хочу об этом говорить.

— Ладно. Хорошо. Господи, я изо всех сил стараюсь быть деликатным, но…

— Ах, как мило! Как чертовски мило с твоей стороны!

— Погоди… — Фрэнк выдернул руку из кармана, но тотчас сунул ее обратно, потому что опять появились машины. — Послушай меня. — Он старался сглотнуть, но во рту совсем пересохло. — Не знаю, что ты хочешь доказать, но вряд ли ты и сама это знаешь. Одно знаю точно: этого я не заслужил.

— Ну да, ты всегда удивительно уверен в том, чего ты заслужил, а чего нет. — Эйприл пошла к машине.

— Нет, погоди! — Фрэнк запнулся о куст. Автомобили проносились в обоих направлениях, но теперь ему было все равно. — Стой, черт тебя подери!

Эйприл привалилась к крылу машины и в наигранном покорстве сложила руки на груди.

— Слушай меня! — Фрэнк тряс пальцем перед ее лицом. — На сей раз тебе не удастся переиначить все, что я говорю. Сейчас именно тот единственный случай, когда я уверен в своей правоте. Знаешь, в кого ты превращаешься, когда ты такая?

— Господи, лучше бы ты остался дома.

— Знаешь, в кого ты превращаешься? В больную! Самую настоящую!

— А знаешь, кем ты становишься? — Эйприл смерила его взглядом. — Дерьмом!

И тогда ссора пошла вразнос. Обоих трясло, их лица кривились от ненависти, которая призывала сильнее врезать по больному месту, подсказывала хитроумные обходы неприятельских укреплений и тактику боя: ложный выпад, а затем удар. В короткие передышки их память неслась к арсеналам проверенного оружия, дабы содрать коросту с заживших ран. Битве не было конца.

— Я никогда не верила твоим россказням! Дуру нашел! Все твои вычурные моральные сентенции, твоя «любовь», твои сладкоречивые… Думаешь, я забыла, как ты меня ударил, когда я сказала, что не прощу тебя? Я всегда понимала, что должна быть твоей совестью, мужеством… и боксерской грушей. Думаешь, раз удалось поймать меня в капкан…

— Тебя! Тебя в капкан? Ой, не смеши!

— Да, меня! — Эйприл изобразила когтистую лапу и цапнула себя за плечо. — Меня! Меня! Меня! Ты жалкий, тешащийся самообманом… Взгляни на себя! Какое надо иметь недюжинное воображение… — она тряхнула головой, в ухмылке сверкнули ее зубы, — чтобы считать себя мужчиной!

Эйприл некрасиво съежилась и припала к крылу, когда муж вскинул дрожащий кулак, готовя крюк слева. Но потом в карикатурном боксерском танце он отпрянул в сторону и со всей силы четырежды грохнул по крыше машины: бац!.. бац!.. бац!.. бац!.. Удары стихли, и осталось лишь пронзительное верещанье квакш, разносившееся на мили вокруг.

— Будь ты проклята! — тихо сказал Фрэнк. — Пропади ты пропадом, Эйприл!

— Вот и славно. Можем ехать?

Шумно втягивая воздух запекшимися губами, они уселись в машину, точно древние изможденные старики, у которых трясутся головы и дрожат руки. Фрэнк запустил мотор, аккуратно доехал до подножия Революционного Холма и свернул на уходившую вверх петлистую асфальтовую дорогу под названием «Революционный путь» (фрагмент из книги Ричарда Йейтса Дорога перемен)».