15 августа 2004 г. в одной из комнат общежития СамГУ была совершена кража вещей на сумму 3 тысячи 200 рублей. Подозрение пало на слесаря-водопроводчика Лолкова, у которого при обыске на квартире было изъято четыре ключа от врезных замков.

15 августа 2004 г. в одной из комнат общежития СамГУ была совершена кража вещей на сумму 3 тысячи 200 рублей. Подозрение пало на слесаря-водопроводчика Лолкова, у которого при обыске на квартире было изъято четыре ключа от врезных замков.

Внешние признаки свидетельствовали, что ключи сравнительно недавно подгонялись к замкам. Лолков на допросе показал, что эти ключи от дверей двух комнат и от котельной.

Была выдвинута версия, что одним из ключей открывался замок комнаты общежития, откуда произошла кража. Произвели следственный эксперимент, в результате которого органы расследования установили, что ни один из четырех ключей не подходит ни к дверям комнат Лолкова, ни к дверям котельной. Вместе с тем в процессе эксперимента было установлено, что один ключ подходит к врезному замку двери комнаты, откуда произошла кража. В связи с этим в протоколе следственного эксперимента, в частности, было записано: «Есть основания полагать, что при совершении кражи врезной замок был открыт с помощью вышеуказанного ключа, обнаруженного у Лолкова».

Отвечает ли требованиям закона данный следственный эксперимент? Имелись ли основания к его производству? К какому виду относится данный следственный эксперимент? Правильно ли сделана запись в протоколе?